У прогремевшего сорок с лишним лет назад сразу же по выходу документально-публицистического «монтажного фильма» Михаила Ромма (20 миллионов зрителей за первые 11 месяцев проката – куда там нынешним «рекордсменам отечественных кинозалов»!) и судьба, и, да будет позволено сказать, имидж складывались достаточно прихотливо. С одной стороны, формально, идеологическая система приняла его если не с распростёртыми объятиями, то достаточно благосклонно: общая в целом положительная оценка в прессе, участие в зарубежных кинофестивалях, приз режиссёру на фестивале всесоюзном. Более того, в Ленинграде – о чём говорилось на презентации книги-альбома о фильме – существовал некий маленький кинотеатрик, где на протяжении 20 лет подряд изо дня в день шёл один сеанс «Обыкновенного фашизма». Ну какая ещё лента могла бы похвалиться таким экранным долгожительством! С другой же стороны… Я очень хорошо помню, как в мои школьные семидесятые взрослые говорили у нас дома об этой ленте почти точь-в-точь в тех же негромко-восторженно-опасливых тонах, что об «Архипелаге ГУЛАГ» или работе «вражеских голосов». Общий смысл речей сводился к тому, что вовсе не о фашизме снял свою картину лауреат пяти Сталинских премий, а о других, куда более близких нам «измах». Убедиться в том, насколько верен был взгляд постоттепельной интеллигенции, сегодня каждый способен самостоятельно: хоть кинозальчик тот давно изменил своей традиции, но VHS и DVD-копии, как говорится, имеются. И в то же время род до конца непонятного отторжения, которое всегда вызывал – и продолжает вызывать – этот фильм у нашего ТВ, вне всякого сомнения, имеет место быть; отчего не демонстрируют его, как бы то ни было, – сильнейшую антифашистскую вакцину, ежегодно, если не 9 мая, то уж 22 июня – непонятно; ну ладно, в советское время, ладно, сейчас – это объяснить худо-бедно можно, но в пору наивысшего пика ельцинского телевидения самобичевания и демократии без берегов, почему всё ж таки сторонилось оно роммовского произведения – некоторая загадка. Ещё большая загадочность сопровождала историю выхода книги о фильме, а вернее сказать, альбома (детальная раскадровка, стилизованная машинопись закадрового «текста от автора» плюс вступительные статьи режиссёра и авторов сценария – Майи Туровской и Юрия Ханютина). Подготовленный к печати по заказу издательства «Искусство» оригинал-макет, сданный в производство, а затем изъятый оттуда, ждал своего часа четыре десятилетия, пока за дело не взялся питерский «Сеанс» и – куда ж сегодня без них – «немецкие друзья». Обросшая за эти годы ещё целым рядом актуализирующих момент преди- и послесловий, остановленная в тысяче мгновений-картинок «бумажная версия» фильма всё же не даёт окончательного ответа на главный вопрос – в чём же таилась (и продолжает таиться?) странная прихотливость судеб «Обыкновенного фашизма». Откуда произрастало отношение к нему, как к мине замедленного действия, замку с секретом, партизанской вылазке?.. Ведь с точки зрения всех советских канонов лента вполне «правоверна». А некоторая доля крамольной «аллюзионности» ничуть не переходит грань допустимого во времена «оттепели» интеллигентского фрондёрства. Да к тому же, как вспоминает Майя Туровская в своих замечательных (так блистательно просто и при этом глубоко сегодня просто не пишут) эссе-размышлениях, Ромму, убеждённому коммунисту и соцреалисту, претили слишком уж откровенные аллюзии, которые пытались протащить на экран его соавторы-сценаристы, представители направления либерально-диссидентствующего. В итоге фильм сложился даже не столько о гитлеровском нацизме – хотя Ромм с его ядовитой иронией постарался в деле полнейшего разоблачения на славу – и уж тем более не о «родном брате» сталинизме, сколько о порочности всякой власти как таковой, об экзистенциальной обречённости перед её лицом всякого человеческого индивидуума. И о том «внутреннем фашисте», что тихо сидит почти в каждом – да нет, наверное, в каждом из нас – и только и ждёт, кажется, благоприятствующего момента. У словосочетания «Фашизм не пройдёт!» согласно нормам русского синтаксиса есть два в корне различных значения. Фильм «Обыкновенный фашизм» апеллирует к ним обоим. Оттого во все времена «неудобен». Оттого – мало устаревает. Оттого – необходим.
